ВыставкиХудожникиМагазинМагазинНа главную
АукционАукцион
О нас
  
Отзывы
КонтактПутеводитель
Интересные ссылкиЗаявка
Аукционы    
Выставки    
Художники    
Магазин    
О нас    
Публикации    
Дипломы    
  
Rambler's Top100

ФИЛОСОФСКИЙ СПОР

Художники, конечно, материально зависимые люди. Но есть художники, которые добывают себе корм сами, своими руками, талантом, хитростью, увертливостью, чем угодно и остаются свободными в творчестве. Делают то, что хотят, и так, как хотят. Причем изобретают самые невероятные вещи.

В предыдущие годы о художниках кто-то заботился. Если он добился определенного положения, стал членом Союза художников - по таланту или просто по связям, его приобретали, его опекали, его раздавали - допустим, в какие-то учебные заведения. Такого выдающегося художника, на мой взгляд, как Трясцин, трудно было найти в частной коллекции, потому что его покупали на корню, а у него большие полотна, они висели в Высшей партийной школе. То, что это были такие интересные работы - это скорее исключение, чем правило. В основном покупались малоинтересные работы. Это как у Высоцкого: "В ресторане по стенам висят тут и там - и медведь, и расстрелянный витязь". Поэтому художников не приучили к самостоятельности и воспитали в них чувство стыдливости по отношению к материальному. Противопоставление понятий материального и духовного привело к одностороннему взгляду, что только духовность - это хорошо. Человек духовный - человек интеллигентный, - значит, он не должен иметь денег, имущества, а должен питаться только идеями. Философский спор между духовным и материальным началами привел к противопоставлению этих понятий. Бывает, что художники боятся писать за деньги, и даже боятся, что будут уличены, что пишут за деньги.

ФОРМАТ

Для потребителей - для тех людей, которые покупают работы, важно не только имя - для них становится важен и размер, объем произведения искусства. Не всегда есть большие пространства и стены в домах. У меня есть картина Алексеева-Свинкина "Тайная вечеря" - очень большого формата, - она требует целой стены, и все, что есть в этой комнате, а комната довольно большая, угнетено этой работой, потому что она абсолютно доминирует - все подстраивается под нее. Поэтому приобретать большие работы часто люди не могут ни материально, ни физически - ибо некуда вешать.

ИСКУССТВО - ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ

Приучили, с одной стороны, стесняться - раз, стыдиться материального положения - два, тайно об этом думать - три. Стыдиться предложить работу к торгам, потому что художник - творческое начало, духовное. А коммерция, аукцион в том числе, продажа - это все, конечно, для жуликов, для нуворишей. Кто покупает на аукционе, с точки зрения простого человека? Остап Бендер - жулик, и Киса Воробьянинов - огрызок, осколок ушедшей империи. Опыта работы с аукционными домами у нас практически не было, а то, что мы сейчас имеем, - это не аукционы по большому счету, а только подготовительный курс. Сама манера ведения большей частью - театральная, игровая. Но это не что иное, как попытка учить большим, серьезным вещам через игрушки, игры и какие-то увлекательные, диковинные вещи. Ни один большой, серьезный аукцион, который существует в мире и процветает - самый известный, менее известный для нас, - никогда не играет ни во что. Это очень серьезное предприятие, где делаются деньги. Художники или владельцы продают и выжимают максимальную цену. Аукцион - это место, площадка, как биржевая площадка. Люди приходят на аукцион для того, чтобы сделать себе деньги. Кто-то - нажить, кто-то - вложить...

Предметы искусства и деньги - это две неразделимые вещи. Люди, которые не имеют денег, не приобретают предметов искусства. Они живут насущными проблемами, думают о хлебе, о крове, о детях, о том, как их воспитать. Те, у кого есть излишние деньги, могут их вкладывать в то, что достойно вложения, а именно - в произведения искусства, а именно - в таланты, предприятия... В конечном итоге, цель всяческих денег - быть потраченными. И у кого хватает ума, тот тратит их на предметы искусства, окружая себя достойными вещами, большими именами. А другие строят заводы, фабрики, оставляя в наследство большой, могучий народнохозяйственный потенциал для других.

Потом оказывается, что картина Леонардо да Винчи - это благо для многих поколений, а построенный завод принес благо для кого-то, а все остальное - это только в убыток и природе, и нравственности. Наш город - тому пример. Стыдно слушать о том, что город Екатеринбург - город заводов, в частности Уралмаш - "отец заводов". Стыдно об этом говорить. Мы ничего не можем произвести, кроме того, что собственно заводы производят заводы. А завод - это средство к существованию. А искусство - это форма существования. И ничего не надо путать в этой части.

Что Вы думаете о коллекциях, которые собирают предприятия, так называемые корпоративные коллекции, - какие перспективы, причины собирания, как они собираются…

Я думаю, что корпоративные коллекции - это, по большому счету, нонсенс. Конечно, фирма - крупная, известная, даже с мировым именем, может приобретать произведения искусства - но с целью вложения материальных средств, сохранения их.

Государство может иметь музеи, потому что государство очень богатое и у него есть особое, приоритетное право на приобретение. Государственные музеи широко открыты, и художники могут пойти на материальные убытки, для того чтобы показать свое искусство. За маленькие деньги миллионы людей могут видеть картины художников. Это первое. Традиция российского музейного дела - в том, что музеи весьма доступны, а значит, имя будет прославлено...

Если же говорить о корпоративных коллекциях небольших фирм, которые были у нас в Екатеринбурге... я не знаю хорошей судьбы ни одной из них. Некоторые существуют, но малодоступны и доступны только для тех, кому они в принципе не нужны,- так в советское время все лучшие спектакли на Таганке оккупировали торгаши, завбазы, завсклады, а интеллигентные люди не попадали в этот театр. Сейчас занимаются, допустим, торговлей металлов - наверное в этом бизнесе тоже есть хорошие люди - и для их партнеров, которые занимаются перевозками и так далее - эти коллекции доступны во время совместных выпивок и банкетов. А обычные люди, студенты или просто любители - туда не попадают.

Есть другой, более печальный пример. Поскольку бизнес у нас порой дикий и вороватый, контора, которая сегодня процветает и собирает предметы искусства, завтра разваливается, разоряется, и произведения уходят неизвестно куда и по какой цене. Картины теряются, а в ряде случаев - просто гибнут. У нас была галерея "Эстер". Все было замешано на какой-то финансовой пирамиде, сейчас все это прекращено, было уголовное преследование - я не помню деталей - коллекция огромная, которая была собрана ныне покойным владельцем и руководителем этой фирмы - она частью осталась, частью рассеяна, частью ушла за долги. Что такое - долги, выплаченные произведениями искусства людям, которые в принципе не интересуются ими? Это смерть для многих произведений искусства.

Больше того, скажу, поскольку по своей основной работе я занимаюсь в том числе и организацией продажи арестованного имущества, в списках арестованного имущества стали приходить картины и, например, иконы. Так у одного из должников арестовано 123 работы, а это не что иное, как иконы, причем есть иконы невьянской школы, иконы 19-го века - у них разное состояние и разная стоимость... Но то, что они становятся предметом ареста, как, например, партия колготок, или партия металла, или недвижимое имущество, - говорит о том, что цивилизованного арт-рынка у нас нет. То есть эти вещи не становятся предметом арт-продажи - изысканной, специализированной, в конкретно намеченном направлении, для тех людей, которые в состоянии сохранить и предложить дальше к продаже, - а просто являются залоговым имуществом. Эти иконы еще не реализованы, и пока не произойдет торг, не будет ясно, сколько они стоят... Они теряют свое качество, ценность, потому что хранятся не надлежащим образом. Это тоже пример.

В наше время, я считаю, корпоративные коллекции не перспективны, - они или закрыты для осмотра, или через какое-то время будут утрачены в связи с ликвидацией корпорации, потому что все они строятся на интересах одного или, может быть, двух, конкретных людей. Есть более-менее интеллигентный, подкованный человек, владелец фирмы, и если он ушел, умер, уехал - все пропало. Потому что вслед за ним придет человек с бухгалтерским образом мышления - ему это не надо. Он скорее будет вкладывать деньги в золотые слитки. Поэтому, я считаю, коллекция может быть только частная или государственная. Я за государство отвечать не могу, оно и так безумно богато - хотя бы в том, что выставляет и экспонирует сотую долю того, что имеет. А остальные художники - что, не достойны? Конечно, достойны. Поэтому я абсолютно уверен, что коллекции должны быть частными, а для этого должны быть состоятельные люди. Два пути - предметы дешевые, что не возможно, ибо художники умрут от голода, либо - покупка произведений богатыми людьми. Арт-рынок будет развиваться только тогда, когда появятся богатые люди.

Всплеск арт-рынка связан с развитием коттеджного и индивидуального строительства. Можно повесить в обычной, стандартной квартире 3 - 4 картины, и больше некуда. Для этого нужны стены. Люди, которые построили большие дома, - во первых, имеют деньги на эти дома, а во вторых - пытаются их украшать. И надо их приучить покупать хорошие работы. Их убедить не сложно. Человек, который тянется к тому, чтобы жить красиво, очевидно, понимает, что в западном варианте символом богатства, красоты и процветания являются бриллианты, дорогие автомобили очень редких и богатых марок, одежда по безумной цене от известных кутюрье, меха, духи и живопись. Это такой предметный ряд, который совершенно очевиден для всех богатых, и многие ориентируются на него. Получив одно, они придут за другим. И к сожалению, предметы искусства, живопись - в этом списке стоят последними, но все равно к ним приходят - рано или поздно. Надо сказать, что любовь к искусству вызывает внутреннее состояние гордости перед людьми уважаемыми. Процветающие, но мало подготовленные, бизнесмены не хвалят друг друга за картины, потому что те, кто смотрят, и тот, кто владеют, мало в этом деле пока понимают, но когда приходят по-настоящему грамотные люди, чье мнение их интересует, и они слышат лестные отзывы, характеризующие высокий вкус и материальный достаток, - становится понятно, что это то, на что можно тратить деньги. Что говорить об автомобилях - тех же мерседесах, ягуарах - их много. А картина одна. И художник уникален. И за этой картиной судьба яркого человека, и произведения, и сюжет, и все что угодно. Есть предмет для разговора - интеллигентного, тонкого, а не только о том, как делать деньги, как их сохранить или отобрать. Те, кто это понимает, садятся, так сказать, на иглу коллекционирования. Уверен, если человек купил - не получил в подарок, а сам купил за свои деньги, маленькие или большие, - две картины, он, конечно, купит и третью. Купивший три - не остановится никогда. Для меня, например, является предметом уважения, и в какой-то мере вожделения - коллекция современного искусства, принадлежащая Ройзману. Я знаю, что у него больше 700 работ, я знаю, что он много денег вложил в это дело и потратил, причем это были деньги не лишние, а насущные. Он отрывал от необходимых нужд и покупал предметы искусства, потому что это коллекционная страсть. И я сейчас думаю, что тоже хотел бы сейчас иметь 700 или более. Когда у меня было три картины, я хотел иметь десять. Когда я приобрел десять, я хотел иметь пятьдесят. Сейчас, когда у меня пятьдесят и больше, я мечтаю уже о семистах. Возникают очень благородные вещи, морально-нравственного свойства, что эти картины (я говорю о картинах, потому что это моя собственная страсть) - переживут меня, останутся для детей, внуков. Это некое материальное и духовное благосостояние, которое останется после меня. Потому что хорошие вещи никогда не пропадают.

Сейчас люди пытаются выделиться не только материальным уровнем, но и внешними проявлениями. Это было всегда. Например, я когда-то пережил волну хиппи. Я был студентом 1 - 2-го курса университета, и мне хотелось как-то выделиться из массы студентов, а это было начало 70-х годов, и для меня это было формой самовыражения. Сейчас я этого сделать не могу, потому что, как говорится, "мальчик вырос", а желание не затеряться - остается. Здесь надо обладать или особенными способностями, или некоторым количеством качественных предметов, которые вызывают восхищение других. Причем тонкость в том, что восхищение вызываешь не ты - тот, кто владеет, а тот, кто это сделал. Живопись хороша еще и тем, что в ней границы размыты. В ней важен не период, не сюжет, не отражение времени. В ней важен талант человека, который это сделал. Я недавно открыл, на мой взгляд, совершенно блистательного художника, который, конечно, по жизни мне не встретился бы - Игорь Николаевич Симонов. Ему 75 лет. Его работа, которую я увидел на выставке, меня просто потрясла. Я с ним созвонился, договорился о встрече и приобрел эту работу, получив при этом и душевное расположение совершенно незаурядного человека. Это еще одна сторона, которую дает коллекционирование.

СТРАСТИ

Надо сказать, что в жизни есть ряд ситуаций, когда человек, стремясь к радости и большому удовольствию в жизни, затрачивает на эту радость все больше и больше сил, а радости это приносит все меньше и меньше. В детстве мы все радуемся находкам и вспоминаем детские небольшие удачи, которые приносили радость. Когда я готовил диссертацию - так тяжело было... Я думал, что когда это все закончится, когда мне скажут, что я защитился, что не дурак, слава Богу, что когда прекратится это насилие над собой - я буду совершенно счастлив, но - это произошло, а я большого счастья не испытал. Объем счастья растерялся по ходу подготовки. Чем дальше живешь, тем меньше получаешь радости от большого объема работы. Трудишься много, а кайфа нет. Вот когда ты вожделеешь какую-то вещь, участвуешь в борьбе за нее или в некой метафизической форме борьбы, условной, приобретаешь картину, приносишь домой... Это удовольствие, которое заставляет людей повторять ситуацию. Это адреналин. Я сам участвую в торгах очень редко, потому что сам веду их и в зале бываю редко, но иногда бываю и знаю, что такое поднять игровой билет и вступить в борьбу за обладание вещью. Многие люди не могут остановиться. И когда я веду аукцион у торговой стойки, я вижу, что с этим человеком можно сделать все что угодно. Очевидно, что эти деньги он не рассчитывал потратить на эту работу, но он никогда не остановится. Этим я не пользуюсь. Я не раздеваю, условно говоря, человека догола, а пытаюсь его вразумить, дать ему возможность остановиться. Можно так растравить азарт человека, что он потом будет жалеть о том, что сделал, и проклинать ту минуту, когда взял игровой билет в руки и заплатил такие безумные деньги, а это предмет роскоши, а не предмет первой необходимости. Я много лет занимался тем, что продавал - в порядке приватизации - имущество: заводы, фабрики, самолеты, предприятия, да все что угодно, и я видел глаза людей, которые покупают, но они покупают, потому что это для них средство к существованию - их и их семей. Они вложили туда жизнь или часть жизни, огромные деньги, для них это вопрос жизни или смерти - финансовой смерти, по крайней мере. А картина - в любом случае - это предмет страсти, а страсти не должны переходить разумный предел. Потому что человек, который один раз обжегся и купил очень дорого - уже никогда не придет на аукцион. А значит, мы потеряем клиента и убьем в нем коллекционера.

НАЧАЛО ПУТИ

Наш аукционный дом - это начало пути. Но основание для развития, конечно, есть. В этом городе проживает полтора миллиона человек, из них всегда найдется примерно триста человек, которые будут отдавать часть своего времени и денег - коллекционированию. Это значит, всегда обеспечена продажа.

По продолжительности аукцион не может длиться бесконечно. Он рассчитывается на какое-то время, допустим на 3 часа. В течение трех часов можно продать 40 - 50 картин. Нельзя продать 200. Если в зале сидит 100 человек, то один из трех получит картину. Двое из трех уйдут из зала неудовлетворенные, с желанием прийти в другой раз, поэтому, в принципе, в рамках города Екатеринбурга есть психологические и материальные основы для существования аукционного дома. Надо сказать, что люди, которые обучались в Екатеринбурге и живут в областных городах-занимают ведущие позиции, связаны с Екатеринбургом, очень часто - тоже наши клиенты. И надо сказать, что 2 - 3 человек где-нибудь в Сухом Логу в состоянии приобретать произведения искусства, заражая тем самым и других. А вообще - это заразнейшая болезнь.

Важно, чтобы те люди, которые покупают, втянулись плавно поняли условия игры, поняли, зачем они это делают. Когда человек скупает очень много, а потом оказывается, что ему это совсем не нужно, картины тоже теряются, - продавать он не будет как человек состоятельный, а вторичного рынка нет (в комиссионку сдать эти работы невозможно).

Нужно дать человеку оглядеться, разыграться, понять правила игры, условия игры, вообще - что он хочет. Я, например, начал коллекционирования... - у меня в голове что-то замкнуло, и я начал собирать зимний городской пейзаж. Мне это и сейчас страшно нравится. А жена мне сказала: "Сколько можно? Все художники разные. Но это все почти одно и то же". Я доходил до того, что у Добровольского я взял два почти одинаковых зимних пейзажа - изумительных оба, но возможности развески - не бесконечные, а держать под спудом, в шкафу - у меня не государственная картинная галерея. Этого нельзя себе позволить...

УЧЕБА НА ПРАКТИКЕ

Людей надо научить, как и что коллекционировать. Этим у нас никто еще не занимался. А сами люди не могут к этому прийти. Хотя бы просто потому, что это требует времени, а они уже втягиваются в определенную игру собирательства. Это одна из задач просветительского свойства, которую несет аукцион по отношению к клиентам, которые ему доверились.

Итак:

Надо просветить людей, которые покупают, чтобы они не покупали того, что им не надо - может быть, хорошее, но им не нужное. Нужно просветить покупателей о наших художниках, потому что они могут нигде не узнать о них, кроме как на нашем аукционе. Единственное, что издается сейчас постоянно о художниках в городе - это аукционные каталоги, где очень много опубликовано репродукций картин. Они сделаны очень хорошо. Многие их коллекционируют, не выбрасывают, я их тоже храню. Пересматриваю постоянно. Есть прайс-листы, где можно соориентироваться, что и сколько стоит. Спроси на улице человека: "Сколько стоит хорошая картина?" Один скажет: "Миллион долларов". Другой скажет: "Я не знаю". Третий скажет: "Сто рублей". Здесь тоже культура воспитывается. Если взять первые прайс-листы, цены были самые разные, от нескольких тысяч долларов за работу, которая не стоит этих денег. Мы живем не в Америке. Мы живем в России. И тысячу долларов человек среднего достатка не может просто так отдать за работу. Он должен примерно знать, сколько она стоит. А окончательная цена выясняется по ходу аукциона. И когда я поднимаю старые прайс-листы, то понимаю, что художник уже просит не тысячу долларов, как бы он хотел, а 5 - 7 тысяч рублей. А это в 4 - 5 раз меньше. Цены выравниваются. Арт-рынок позволяет определиться по ценам. Здесь нет уникальных, антикварных вещей, цена которых может быть определена где-нибудь в Москве у специалистов. Все выверяется по ходу торгов после предложения. Я думаю, что это правильно. Цена на картину не может быть четко указана, но порядок цифр может быть определен. Или она стоит 3 тысячи рублей, или она стоит 12 тысяч рублей, или 40 тысяч рублей. Это еще одна сторона просветительского свойства аукциона. Экономическая.

Надо сказать, что есть и еще один момент в аукционе - это развлечение. Когда вы сами участник игры - это интересно. Наш аукцион - это своеобразный театр, с шутками экономического свойства, близкими, понятными и злободневными. Человек приходит первый раз, второй, третий, потом он берет билет, потом начинает поднимать руки, потом приобретает картины. Потом - "сходит с ума"... Вы повесите дома картину, допустим, Юрия Волкова, нижнетагильского художника, и поймете, что у вас в доме появилось то, что стоит внимания, радует и восхищает. Это - свойство высокого искусства.

И еще один момент: Почему надо заниматься аукционным делом здесь? Потому что у нас очень большое количество первоклассных художников. И если они почувствуют, что могут зарабатывать собственными работами - не сторожами, не грузчиками, а тем, что производят как художники, - их работы будут еще качественнее. Мастер всегда отвечает за свою работу.

<< Вернуться