Тамара ГАЛЕЕВА / искусствовед

С наступлением эпохи Интернета, кажется, географические ограничения окончательно утратили свою силу. Российские регионы получили реальную возможность более или менее плавно "войти" в международный информационный и художественный контекст. В изобразительном искусстве, впрочем, географические параметры всегда были относительными - цвету, линии, форме перевод на иностранный язык не нужен. И все же есть места и регионы, как бы изначально предназначенные для того или иного вида художественной деятельности. Таков Париж - город любви, Мекка художников, где национальная идентификация искусства теряет свою обязательность. Здесь не важно - ты русский или представитель племени мамбу, важно, что ты хороший художник со сложившимся индивидуальным художественным миром и своеобразным пластическим языком. Этот город формирует художников разных специальностей, но, пожалуй, живописцев среди них большинство. Марк Шагал любил говорить, что "в Париже цвет в воздухе" (импрессионизм не случайно родился здесь). Неудивительно, что здесь насчитывают десятки тысяч художников, большинство из которых является профессионалами, способными себя обеспечить художническими занятиями. Есть среди них немало наших соотечественников, есть и земляки.

Во Франции современное изобразительное искусство является одной из самых цветущих отраслей производства с начала прошлого века. Уже в 1920-е годы в Париже сложился развитый художественный рынок со своей иерархией ценностей, кругом потребителей и производителей этих ценностей. Произведения современного изобразительного искусства составляли один из его самых важных секторов. Особую роль в этом сыграли крупные торговые фирмы Дюран-Рюэль, Друо, Бернхейм Младший, Поль и Леон Розенберги, Жорж Пти, Одебер - Барбазанж и др., вокруг которых сложилась система небольших, но активных галерей: Персье, Гийом, Пьер, Граноф, Монтень, Пуайе, Жирар, Зборовский, Монпарнас, Вейль, Катр Шмен и др. Современники отмечали не только быстрый рост числа галерей, посвященных современному искусству, но и прекрасную организацию их работы: большинство из них отличали "новые, просторные, специально приспособленные выставочные помещения, идеальные условия освещения, планировки и экспозиции, чувство спокойного комфорта, испытываемого посетителем, отсутствие моментов внешнего отвлечения и раздражения; специально оборудованные помещения для запасов, рабочие комнаты для персонала и т.п." (так писал в 1928 году известный искусствовед Борис Терновец, специально изучавший их работу).

С некоторыми изменениями, эта ситуация сохранилась до сих пор: "кровеносную систему" современного парижского арт-рынка по-прежнему составляют галереи, которые, как правило, расположены в центральных районах города, составляя целые галерейные улицы и кварталы - Сен-Жермен-де-Пре, Марэ, площадь Вогезов, рю дю Сени, рю Сент-Оноре и т.д. Среди них есть очень старые, с давно сложившимся имиджем, есть и совсем новые, только зарабатывающие себе репутацию (а это очень важно - иметь хорошую репутацию стабильно и успешно работающей галереи). Как ни обидно, но среди нескольких сотен парижских галерей найдется лишь две-три, специализирующиеся на русском искусстве, тем более современном (мода на русское, столь характерная для конца 1980-х - начала 1990-х годов, увы, прошла).

Одна из самых старых, имеющих определенные исторические традиции и пристрастия, - Galerie Popoff & С, основанная еще в 1920-е годы и чудесным образом сохранившая не только свою специализацию, но даже помещение на rue Fobourg St-Honore, 86 (почти все активно работавшие в 1920 - 1930-е годы галереи давно уже прекратили свое существование). В наши дни здесь, по-прежнему, продают работы русских мастеров XIX - ХХ веков и русский фарфор XVIII - XX веков, отдавая предпочтение, прежде всего, искусству серебряного века. В последние годы сотрудники галереи стали также предлагать свои клиентам и классическую советскую живопись, которая пользуется спросом не столько французских коллекционеров, сколько американских и японских. Товар этот (простите за непоэтическое обозначение), надо заметить, редкий и дорогой (где, в самом деле, сейчас взять картины Дейнеки, или Пименова, или Яблонской - все их произведения давно нашли себе место в российских музеях, а на Западе в свободной продаже их никогда не было). Кое-что из советской классики, впрочем, каким-то образом осело в западных частных коллекциях, судя по только что вышедшему в одном из американских издательств внушительному каталогу советской живописи, составленному на основе частных (видимо, прежде всего, американских) зарубежных собраний.

Современное русское искусство (в данном случае я имею в виду отнюдь не contemporary art, а лишь то, что создается художниками разных поколений и направлений в настоящее время), в Париже продает, собственно, лишь одна галерея - Galerie Natalie Boldyreff. Создательница и владелица галереи Наталья Васильевна Болдырева уже более тринадцати лет работает исключительно с русскими художниками, причем в основном с теми, кто живет в России. Речь идет именно о коммерческой ситуации, поскольку музейные экспозиции русского искусства или, во всяком случае, выставки с участием русских художников, конечно, не редкость в Париже (в постоянной экспозиции Национального музея современного искусства почетные места занимают картины Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, Василия Кандинского, Сони Делоне, скульптуры Осипа Цадкина и др.). Расположенная в самом центре столицы, недалеко от Лувра, в престижном и дорогом районе (136, rue Saint-Honore, метро Louvre-Rivoli), галерея Натальи Болдыревой предлагает своим посетителям фигуративную живопись в самых разных ее модификациях. К слову сказать, в Париже среди большей части покупателей (а галереи больше всего работают с частными коллекционерами) наиболее востребована живопись определенных стилей: неумирающая абстракция, легкая, не занимающая голову, декоративная живопись "а ля Рауль Дюфи", арт-брют и наивное искусство и, как ни странно, фигуративная. В галерее Boldyreff предпочитают качественно и профессионально сделанную живопись, пусть даже она не слишком концептуальна. Здесь постоянный круг покупателей, состав которых отличается национальным разнообразием (французов среди них явное меньшинство), достаточно широкий спектр цен (от нескольких сот франков до десятков тысяч долларов), но вы не найдете здесь работ очень известных московских, петербургских, екатеринбургских художников (возможно, потому, что они скрываются под псевдонимами, как, например, под именем Марина Иванова в галерее выступает московский художник Славинский, работы которого довольно хорошо продаются).

Если галереи представляют собой "кровеносную систему" современного арт-рынка, то его костяк, "хребет", так сказать, составляют, безусловно, аукционы. Между прочим, еще сто лет назад аукционы новейшего искусства являлись в Париже редким исключением и обычно отмечались прессой как некое курьезное явление (казалось, что у произведений современных художников нет "реальной" рыночной ценности). Положение резко изменилось после первой мировой войны, когда именно аукционы нового искусства стали наиболее притягательными и волнующими для публики, начали привлекать толпы народа в громадные залы Отеля Друо (9, rue Drouot), в шестнадцати залах которого до сих пор проходят самые престижные торги сотни парижских аукционных фирм. Сейчас аукционы современного искусства проходят в Париже с завидной регулярностью, благодаря чему работы здравствующих мастеров приобретают вполне определенную рыночную стоимость, которая обязательно фиксируется в многочисленных специальных ежегодных изданиях (длинные ряды подобных пухлых справочников, предлагаемые для свободного доступа, - обязательный компонент любой библиотеки по искусству, подобно тому, как в наших библиотеках до сих пор предлагается многотомная БСЭ). Еще год-два назад в Париже, а еще чаще его пригородах (Булони) или небольших провинциальных городах, нет-нет, да и проходили аукционы современной русской живописи (многие из них были организованы, между прочим, Натальей Болдыревой). Занимаясь в парижской библиотеке Jacques Doucet, я даже обнаружила каталог аукциона уральского искусства андеграунда, проходившего в Париже в 1990 году (результаты торгов, увы, мне неизвестны). В минувшем 2000 году таких специальных торгов не было, но работы русских художников, имена которых нам мало что говорят, тем не менее время от времени появлялись в аукционных каталогах.

Цветущее состояние знаменитых аукционных домов Европы и Америки (несмотря на случающиеся скандалы) свидетельствует о том, что торговля произведениями искусства - выгодное и доходное дело для всех звеньев коммерческой цепочки. Не случайно парижское отделение аукционного дома Сотбис в минувшем году наконец приобрело самостоятельный статус и будет теперь вести дела независимо от нью-йоркского головного офиса. Заметим, что французские законы позволяют беспрепятственно вывозить из страны любые произведения, приобретенные на официальных аукционах, стоимостью до 10 тысяч долларов (для вывоза вещей, стоящих выше этой суммы, необходимо пройти некоторые, впрочем, вполне преодолимые бюрократические процедуры). Вполне вероятно, что через некоторое время и в Париже будут проходить специализированные аукционы русского искусства Сотбис, подобно тому, как это случается регулярно раз в год в Нью-Йорке и Лондоне (кстати, на последнем ноябрьском аукционе хитами стали картины Зинаиды Серебряковой и Владимира Баранова-Россинэ, проданные по супервысоким ценам), тем более что во Франции произведений русского искусства серебряного века еще так много в частных коллекциях, что совсем неудивительно, ведь Париж - бывшая столица русского зарубежья.

Частные коллекции, вообще, являются одной из важных составляющих современного арт-рынка. Коллекционеров русского искусства в Париже не так уж мало, состав и объем коллекций, разумеется, самый различный, но трудно сказать что-либо определенное по этому поводу, поскольку, как правило, собрания эти закрыты для публики. Исключение из правил - знаменитая теперь коллекция русского искусства и реликвий русской литературы Ренэ Герра. Профессор славистики, издатель, президент Ассоциации по сохранению русского культурного наследия во Франции - Ренэ Юлианович Герра (именно так, на русский манер, обычно называют этого чистокровного француза) собрал за многие годы своего увлечения русской культурой феноменальную коллекцию.

Два его дома в Исси-ле-Мулино, пригороде столицы, представляют собой маленький "островок России" - досоветской, а точнее сказать, несоветской, ибо стержень уникального собрания профессора Герра составляют художественные и литературные реликвии русской эмиграции. Без преувеличения, на сегодняшний день это самое большое частное собрание искусства русского зарубежья в мире, без которого вряд ли возможно обойтись специалисту, изучающему пути развития русской культуры в 20 веке.

Филолог по образованию, блестяще владеющий русским языком (в 12 лет он читал наизусть Пушкина; в 15 лет - был переводчиком Т. Самойловой на Каннском кинофестивале; стал секретарем писателя Б. Зайцева, будучи еще студентом Сорбонны), Герра начал собирать свою коллекцию с русских книг и журналов более 30 лет назад. В те годы, когда были еще живы многие представители русской эмиграции, чьи живые свидетельства об ушедшей эпохе молодой славист успел зафиксировать: его дом в Медоне стал излюбленным местом встреч художественной элиты русского зарубежья, чьи устные воспоминания были предусмотрительно записаны хозяином на магнитофон. Герра никогда не скрывал своих истинных симпатий, отличался (и до сих пор отличается) крайней независимостью суждений и остротой русских выражений.

"Музей русского искусства" Ренэ Герра (так его теперь официально называют в справочниках) разместился в частных апартаментах коллекционера и насчитывает около 40 тысяч книг и периодических изданий, около 5 тысяч живописных и графических произведений более ста художников, наконец, несколько десятков тысяч архивных документов деятелей российской культуры. Прибавьте сюда огромное собрание дореволюционных открыток с видами провинциальных городов, "звонкую" коллекцию поддужных колокольчиков, старообрядческие складни XVII - XIX веков, фарфор, стекло, дореволюционные пивные бутылки - такого количества экспонатов не на один музей хватит.

Герра - коллекционер божьей милостью, для него день без находки - потерянный день. О каждой вещи из своего собрания он может говорить часами, ведь за ними стоят живые люди, необычные судьбы. Многих бывших владельцев произведений или тех, кто изображен, он знал лично. Сейчас, когда коллекция Герра приобрела столь внушительные размеры, когда успешно прошли выставки его собрания в Музее современного искусства в Ницце, во французском Сенате в Париже(за 15дней ее посетило 15 тыс. человек), находится немало людей, которые раздраженно задают вопрос: "Откуда это у Герра столько художественных ценностей? Не украл ли он их у бедных русских эмигрантов?"- забывая при этом, что Ренэ Юлианович начал собирать культурное наследие русской эмиграции тогда, когда это абсолютно никого не интересовало ни во Франции, ни тем более в России. Более того, если бы не подвижническая деятельность французского слависта, большая часть творческого наследия и архивов ушедших из жизни русских писателей и художников просто бы исчезла, растворилась в реке времени.

Уникальность собрания Герра - в его цельности. Оно является своеобразным гимном русской художественной эмиграции первой волны, ярким доказательством того, что ее представители не утратили в изгнании своего таланта (у нас ведь до недавнего времени писали о безнадежном творческом кризисе всех, без исключения, эмигрантов).

Одна только книжная часть собрания Герра могла бы стать базой для многочисленных научных исследований профессионалов различной специализации. Диапазон книг в коллекции очень широк: от скромных тонких книжиц в бумажной обложке до роскошных увражей в кожаных переплетах и книг с вклеенными оригинальными рисунками художников (М. Шагала, к примеру) или редкими гравюрами и т.д., всего не перечесть. Нередко в руках коллекционера оказываются, в конечном итоге, не только иллюстрированные книги, но и сами оригиналы иллюстраций и наброски к ним (скажем, набоковский перевод "Алисы" Кэрролла имеется в различных вариантах, в том числе в очень редком с рисунками С. Залшупина, здесь же - все оригиналы иллюстраций этого малоизвестного сейчас художника).

Филологическая специализация собирателя повлияла на появление со временем и архивной части коллекции. Особая ее составляющая - личные архивы художников Ю. Анненкова, М. Андреенко, С. Шаршуна и других, после смерти авторов полностью перешедшие к Герра. Изобразительная часть коллекции началась в свое время с иллюстраций к литературным произведениям и литературных портретов. Сейчас это один из самых презентабельных ее разделов. Экспозиционные возможности двух небольших особняков в Исси-ле-Мулино ограничены: наверное, только сотая часть с обрания представлена на их стенах, остальное - в специальных хранилищах. Из имеющихся семисот произведений Ю. Анненкова; ста работ С. Чехонина, примерно ста картин М. Андреенко, пятидесяти - К. Сомова, к примеру, можно увидеть только единицы. Состав авторов домашней экспозиции, место и последовательность расположения вещей, характер оформления - все выдает глубокое знание русского искусства и искреннее им восхищение, которое неизбежно передается каждому, кто попадает в этот необычный музей, единственным создателем, администратором, научным сотрудником и экскурсоводом которого является его владелец. Несмотря на свою колоссальную занятость, Ренэ Герра регулярно принимает здесь посетителей самого различного ранга: дипломатов, политических деятелей, художников, писателей, исследователей, музейных работников (разумеется, не потоком и далеко не всех, кто хотел бы это сделать). Оказавшись на такой экскурсии, не знаешь, что интереснее - рассматривать картины, книги или слушать комментарии хозяина, особенно когда речь идет о персонажах, которых он знал лично.

Как оценить сейчас стоимость русского собрания Герра? Оно бесценно, тем более что Ренэ Юлианович относится к тому типу коллекционеров, который уже почти ушел из современной коллекционерской среды - он собирает все это вовсе не для выгодного вложения денег, но исключительно из-за непонятной бескорыстной французской любви к русской культуре.

Но что бы мы ни говорили и ни писали по поводу арт-рынка, аукционов, мэйнстримов современного искусства, музейных и частных коллекций - все это было абсолютно невозможно без фигуры, точнее, множества фигур художников. Причем художник он ведь везде художник: и в Париже, и в Екатеринбурге. Есть среди них такие, кто умудряется существовать в параллельных географических измерениях. Я отнюдь не Илью Кабакова, или Олега Кулика, или даже Сашу Шабурова имею в виду (последний сейчас одновременно находится в Москве, Киеве и Берлине), а нашу екатеринбургскую художницу Евгению Еловую. Более пяти лет она живет в Париже в странном и необычном, даже по парижским меркам, доме № 91 на quai Panhard, более известном, как Frigos (холодильник): лестница В, 1-й этаж (по-русски это 2-й этаж), огромная деревянная дверь с тяжелым засовом - наследие холодильника. Это она провела для меня экскурсию по Frigos и его окрестностям.

Персональный художнический опыт Евгении в Париже - одно из подтверждений тому, что художнику вне зависимости от национальности, от географической привязки всегда приходится решать самому свои проблемы, встраивать свою индивидуальную стратегию, вольно или невольно вписываться в существующие рыночные (или какие-либо другие) условия. У Жени прошло уже несколько выставок в престижных парижских галереях, есть круг почитателей, которые следят за развитием ее творчества, но проблем хватает. Одно время она пыталась писать свои картины с оглядкой" на популярные стили, с расчетом на конъюнктуру, но получалось это, признаться, плохо. Решила, что надо оставаться самой собой и делать только то что чувствуешь, - это единственный способ выжить. Забавно, что в екатеринбургском контексте работы Евгении всегда воспринимались как "прозападные", а вот парижские галерейщики находят, что в них слишком много "русского". В Париже, совершенно очевидно, другое ощущение русского.

У дома, в котором живет, а также пишет свои картины Женя Еловая, вид не просто странный, но грозный или даже хулиганский. Наверное, поэтому здесь частенько проходят съемки детективов и боевиков. Лет тридцать назад в нем перестал функционировать промышленный холодильник, и его постепенно "сквотировали" люди творческих специальностей - художники, музыканты, актеры. Они обустроили здание, сделали его приспособленным для жилья и работы. При всей экзотичности экстерьера (огромные граффити - рисунки, надписи) внутри очень спокойно, обжито, уютно.

Здесь работают театральные коллективы, звукозаписывающие студии, художники самых различных специализаций. Среди обитателей Frigos люди разного уровня и статуса: есть знаменитости, как, например, декоратор Пало Калли, которая работала с Феллини (у нее студия на 3-м этаже, попасть куда крайне сложно), есть и никому не известные маргиналы.

Особого художнического сообщества во Frigos нет, но есть инициативная группа, которая защищает территорию от сноса и застроек, устраивает праздники, а раз в год проводит ставшие уже традиционными дни открытых дверей. Как правило, они приходятся на субботу и воскресенье: большая часть мастерских и студий открыта в эти дни для свободного посещения публики, которой, кстати, приходит немало из всех районов Парижа. В эти дни любопытствующие посетители не только праздно "глазеют на художников, их апартаменты, но и довольно много покупают всяческой художественной продукции (картины, книги, диски и т.д.), что позволяет принимающей стороне некоторое время не думать о хлебе насущном. К тому же Frigos сейчас столь популярен (это своеобразный неформальный культурный центр), что здесь часто арендуют помещения для вечеринок, банкетов, отмечают дни рождения популярные люди (например, ведущие телепрограмм), приходят всякие знаменитости (типа Клаудии Шиффер), и это тоже приносит определенный доход его обитателям. Рядом с домом - старые сводчатые помещения, видимо, складские, в которых тоже проходят праздники, концерты, выставки.

Frigos, конечно, не норма, а скорее исключение для Парижа. Таких зданий во французской столице практически не осталось. Как не осталось художнических мест, сохранивших подлинную, а не туристическую, сувенирную атмосферу, некогда характерную для Монмартра или Монпарнаса, где блистали в первой половине ХХ века русские мастера. Современное изобразительное искусство неумолимо втягивается в глобальный рынок художественных ценностей, хотим мы этого или нет. Но от этого не перестает быть искусством.

Этот материал мне помогли сделать мои добрые парижские знакомые - профессор славистики и коллекционер Ренэ Герра, по приглашению которого я оказалась в Париже в декабре 2001 года, художница Женя Еловая, директор галереи русского искусства Наталья Болдырева, директор русского отдела галереи "Popoff" Морис Варюш, а также искусствовед, выпускница кафедры истории искусств Уральского госуниверситета Ирина Обухова. За что им всем огромное спасибо.

Январь 2002 года

<< Вернуться